Голоса деймонов  - Филип Пулман

Благодаря этому можно было читать историю несколькими разными способами, и это заставляло возвращаться к ней снова и снова. Но больше всего меня завораживали пейзажи. В них было полно всяких странностей: например, эти причудливые сооружения на столбиках, торчащие из моря, — не что иное, как тюремные камеры. Бестолл был настоящий фантазер: мне кажется, это слово как нельзя лучше передает неповторимую легкость, изящество и очарование его историй и картинок.

Альфред Бестолл, «Руперт кланяется королю». См. также цветную вклейку

Но пока я размышлял о Пограничье и думал, какие бы картинки показать вам для примера, я внезапно понял, что есть и такие детские книги, которые — при всех своих неоспоримых достоинствах и замечательных иллюстрациях — совершенно неинтересны с точки зрения пейзажа. Это не значит, что они мне не нравились или нравились меньше тех, о которых я сказал выше; нет, просто они были другими.

Литературная карьера Уильяма, героя книг Ричмал Кромптон, оказалась еще длиннее, чем у Руперта (и за все это время он не состарился ни на один день). Первым иллюстратором этой серии книг был Томас Генри, и именно он создал того вечно растрепанного мальчишку со сбитыми коленками, которым Уильям останется для нас навсегда. Генри, как и Ричмал Кромптон, очень интересовался людьми и с удовольствием изображал всевозможных детей и взрослых, с которыми сталкивался Уильям в своих приключениях, однако фон при этом оставался очень условным, почти непрорисованным. Редко от какой иллюстрации возникает ощущение, что перед нами — какое-то реальное место со своей особой атмосферой, своей глубокой и яркой индивидуальностью, вроде Парижа у Ричарда Кеннеди или Озерного края у Артура Рэнсома.

Томас Генри, иллюстрация из книги «И снова Уильям»

Кто-то, кому было больше нечем заняться, однажды попытался определить, где именно жила семья Уильяма. Опираясь на разные указания из самих историй — например, во сколько мистер Браун возвращался домой с работы, какие магазины имелись в городке и так далее, — этот исследователь пришел к выводу, что семейство Браунов проживало в Бромли. Мне это кажется не очень убедительным, но на самом деле Брауны могли жить где угодно. Это просто некая условная английская семья, принадлежащая к среднему классу. Просто ни Кромптон, ни Томас Генри не интересовались пейзажами, поэтому местность, в которой разворачиваются истории об Уильяме, не имеет особого значения.

Еще одна из самых моих любимых книжек и важная часть моего Пограничья — «Эмиль и сыщики».

Разумеется, приключения Эмиля происходят в Берлине, но по рисункам Вальтера Триера этого не скажешь, хотя они, вне всякого сомнения, чудесны. Выше я упоминал об особом, узнаваемом стиле разных иллюстраторов — о стиле Кеннеди, Вегнера, Туве Янссон. Так вот, стиль Вальтера Триера тоже узнается с первого взгляда — и он потрясающе живой и выразительный. Но эти дети, которых мы видим на рисунке, могли бы сидеть где угодно: фона нет вообще; комната, в которой они собрались, остается невидимой. Может быть, они в Аризоне. А может, на Луне. Но вы только посмотрите на эти линии! Какая лаконичность! Какое разнообразие! Какое изящество и остроумие! Как они рифмуются друг с другом! Вот — волосы на голове у мальчишки, вот — выпуклый бок кофейника, вот — спинка стула, вот — тени под столом… и все это изображено почти одинаковыми коротенькими штришками! При этом все персонажи выглядят по-разному, а между тем их на рисунке десять — целых десять! И все уместились за одним круглым столиком. Да, и еще — торт! Просто гениально.

«Пони-Шапочка бегала с огромным кофейником от одного к другому и разливала какао»

А еще посмотрите на репортеров на следующем рисунке. Каждый из них — совершенно особая личность. И посмотрите, как ловко Триер расположил их в пространстве: взгляд сам собой движется от Эмиля к редактору, сидящему за столом с сигарой в руке. Посмотрите, какими скупыми средствами изображается кабинет: настольная лампа и намек на какой-то аппарат вроде телефона. Может, это пишущая машинка или телетайп, неважно. Достаточно лишь намека, чтобы мы живо представили себе деловую и напряженную атмосферу в редакции современной газеты (ну, то есть газеты 30-х годов).

Вальтер Триер, «Репортеры засыпали Эмиля вопросами»

Но Вальтера Триера, так же как Томаса Генри, иллюстрировавшего книги об Уильяме, пейзаж и обстановка интересовали не сами по себе, а только как место, в котором что-то происходит; с таким же успехом можно было бы использовать театральные декорации. Эти истории интересны не пространствами, не местами, которые в них описываются, а людьми, которые действуют в них, движутся и говорят. На месте маленького городка Бромли с таким же успехом мог бы оказаться Андовер или Джеррард-Кросс; на месте большого города Берлина — Вена или Амстердам. А вот истории Артура Рэнсома совершенно немыслимы вне особой, уникальной обстановки, в которой они происходят, — вне пейзажей Озерного края с их озерами, болотами и огромными, безмолвными холмами, которые Рэнсом любил всей душой.

И мне хотелось бы понять, есть ли какое-то глубинное различие между двумя этими типами писателей, двумя типами иллюстраторов, двумя типами детских книг. Для авторов одного типа важны характер и действия персонажа, а обстановка более или менее случайна. Для другого типа обстановка и ландшафт — неотъемлемая часть истории: без них никакой истории попросту бы не получилось.

Думаю, нечто подобное имел в виду К. С. Льюис, когда писал о двух типах читателей: одних интересует только действие и напряжение, им нет дела до того, происходит ли история в Камелоте, на Марсе или в Лос-Анджелесе; для других же, к которым Льюис относил и себя, важнейшую часть удовольствия составляли вещи наподобие «снегоступов, дремучих лесов и имен, как из „Гайаваты“». Не могу найти эссе, в котором он это говорил, и не уверен, точно ли я цитирую, но по существу я полностью с ним согласен.

Что касается разницы между двумя типами книг, не могу сказать, глубинное это различие или поверхностное, и не знаю, насколько оно важно. Могу сказать лишь, что оно важно лично для меня, потому что мне интересно, как это устроено.

А теперь я опять сделаю крутой поворот и скажу несколько слов еще о двух иллюстраторах, один из которых — великолепный Питер Бейли, работавший с несколькими моими книгами.

Питер Бейли, «Лира» (слева) и «Лира знакомится с алетиометром» (справа). По заказу Folio Society. См. также цветную вклейку